Центр гуманитарных наук 21-ого века

Сталин И.В.

Анархизм или социализм?

Диалектический материализм

(Первый вариант статей)

Мы не принадлежим к том людям, которые при упоминании слова “анархизм” презрительно отворачиваются и, махнув рукою, говорят: “Охота вам заниматься им, даже и говорить-то о нем не стоит!” Мы полагаем, что такая дешевая “критика” является и недостойной, и бесполезной.

Мы не принадлежим и к тем людям, которые утешают себя тем, что у анархистов-де “нет массы и поэтому они не так уж опасны”. Дело не в том, за кем сегодня идет большая или меньшая “масса”, – дело в существе учения. Если “учение” анархистов выражает истину, тогда оно, само собой разумеется, обязательно проложит себе дорогу и соберет вокруг себя массу. Если же оно несостоятельно и построено на ложной основе, оно долго не продержится и повиснет в воздухе. Несостоятельность же анархизма должна быть доказана.

Мы считаем, что анархисты являются настоящими врагами марксизма. Стало быть, мы признаем и то, что с настоящими врагами надо нести и настоящую борьбу. А поэтому необходимо рассмотреть “учение” анархистов с начала и до конца и основательно взвесить его со всех сторон.

Но наряду с критикой анархизма необходимо разъяснить и нашу собственную позицию и, таким образом, в общих чертах изложить учение Маркса и Энгельса. Это тем более необходимо, что некоторые анархисты распространяют ложное представление о марксизме и вносят путаницу в головы читателей.

Итак, приступим к делу. [c.373]

* * *

Марксизм – это не только теория социализма, это цельное мировоззрение, философская система, из которой логически вытекает пролетарский социализм Маркса. Эта философская система называется диалектическим материализмом. Ясно, что изложить марксизм – это значит изложить и диалектический материализм.

Почему эта система называется диалектическим материализмом?

Потому, что метод ее – диалектический, а теория – материалистическая.

Что такое диалектический метод?

Что такое материалистическая теория?

Говорят, что жизнь заключается в непрерывном росте и развитии, – и это верно: общественная жизнь не является чем-то неизменным и застывшим, она никогда не останавливается на одном уровне – она находится в вечном движении, в вечном процессе разрушения и созидания. Недаром Маркс говорил, что вечное движение и вечное разрушение-созидание – такова сущность жизни. Поэтому-то в жизни всегда существует новое и старое, растущее и умирающее, революция и реакция, – в ней непременно всегда что-нибудь умирает и в то же время непременно всегда что-нибудь рождается…

Диалектический метод говорит, что жизнь нужно рассматривать именно такой, какова она есть в действительности. Жизнь находится в непрерывном движении, стало быть, мы и должны рассматривать жизнь в ее движении, в разрушении и созидании. Куда идет жизнь, что умирает и что рождается в жизни, что разрушается и что созидается – вот какие вопросы прежде всего должны нас интересовать. [c.374]

Таков первый вывод диалектического метода. То, что в жизни рождается и изо дня в день растет, – непобедимо, остановить его движение вперед невозможно, его победа неизбежна. То есть, если, например, в жизни рождается пролетариат и он изо дня в день растет, то как бы слаб и малочислен ни был он сегодня, в конце концов он все же победит. И наоборот, то, что в жизни умирает и идет к могиле, неизбежно должно потерпеть поражение, т.е., если, например, буржуазия теряет почву под ногами и изо дня в день идет назад, то как бы сильна и многочисленна ни была она сегодня, в конце концов она все же должна потерпеть поражение и сойти в могилу. Отсюда и возникло известное диалектическое положение: все то, что действительно существует, т.е. все то, что изо дня в день растет, – разумно.

Таков второй вывод диалектического метода. В восьмидесятых годах XIX столетия в среде русской революционной интеллигенции возник замечательный спор. Народники говорили, что главная сила, которая может взять на себя “освобождение России”, – это бедное крестьянство. Почему? – спрашивали их марксисты. Потому, говорили они, что крестьянство многочисленнее всех и в то же время беднее всех в русском обществе. Марксисты отвечали: верно, что крестьянство сегодня составляет большинство и что оно очень бедно, но разве дело в этом? Крестьянство уже давно составляет большинство, но до сих пор оно без помощи пролетариата никакой инициативы в борьбе за “свободу” не проявляло. А почему? Потому, что крестьянство как сословие изо дня в день разрушается, распадается на пролетариат и буржуазию, тогда как пролетариат как класс изо дня в день растет и крепнет. И бедность не имеет тут решающего значения: “босяки” беднее крестьян, но никто не скажет, что они могут взять на себя “освобождение России”. Дело лишь в том, кто растет и кто стареет в жизни. И так как пролетариат есть единственный класс, который непрерывно растет и крепнет, то наш долг – стать рядом с ним и признать его главной силой в русской революции, – так отвечали марксисты. Как видите, марксисты смотрели на вопрос с диалектической точки зрения, тогда как народники рассуждали метафизически, потому что они на явления жизни смотрели как на [c.375] “неизменные, застывшие, раз навсегда данные” (см. Ф. Энгельс, “Философия, политическая экономия, социализм”).

Так смотрит диалектический метод на движение жизни.

Но есть движение и движение. Было общественное движение в “декабрьские дни”, когда пролетариат, разогнув спину, нападал на склады оружия и наступал на реакцию. Но общественным движением надо назвать и движение предыдущих лет, когда пролетариат в условиях “мирного” развития ограничивался отдельными забастовками и созданием мелких профсоюзов. Ясно, что движение имеет разные формы. И вот диалектический метод говорит, что движение имеет двоякую форму: эволюционную и революционную. Движение эволюционно, когда прогрессивные элементы стихийно продолжают свою повседневную работу и вносят в старые порядки мелкие, количественные, изменения. Движение революционно, когда те же элементы объединяются, проникаются единой идеей и устремляются против вражеского лагеря, чтобы в корне уничтожить старый порядок с его качественными чертами и установить новый порядок. Эволюция подготовляет революцию и создает для нее почву, а революция увенчивает эволюцию и содействует ее дальнейшей работе.

Такие же процессы имеют место и в жизни природы. История науки показывает, что диалектический метод является подлинно научным методом: начиная с астрономии и кончая социологией – везде находит подтверждение та мысль, что в мире нет ничего вечного, что все изменяется, все развивается. Следовательно, все в природе должно рассматриваться с точки зрения движения, развития. А это означает, что дух диалектики пронизывает всю современную науку.

Что же касается форм движения, что касается того, что, согласно диалектике, мелкие, количественные, изменения в конце концов приводят к большим, качественным, изменениям, – то этот закон в равной мере имеет силу и в истории природы. Менделеевская “периодическая система элементов” ясно показывает, какое большое значение в истории природы имеет возникновение качественных изменений из изменений количественных. Об этом же свидетельствует в биологии теория неоламаркизма, которой уступает место неодарвинизм. [c.376]

Мы ничего не говорим о других фактах, с достаточной полнотой освещенных Ф. Энгельсом в его “Анти-Дюринге”.

* * *

Итак, мы теперь знакомы с диалектическим методом. Мы знаем, что, согласно этому методу, мир находится в вечном движении, в вечном процессе разрушения и созидания и что, следовательно, всякое явление как в природе, так и в обществе надо рассматривать в его движении, в процессе разрушения и созидания, а не как застывшее и неподвижное. Мы знаем также и то, что само это движение имеет двоякую форму: эволюционную и революционную…

Как же смотрят на диалектический метод наши анархисты?

Родоначальником диалектического метода, как известно, был Гегель. Маркс только очистил и улучшил этот метод. Это обстоятельство известно анархистам; они знают также, что Гегель был консерватором, и вот, пользуясь “случаем”, они яростно бранят Гегеля, смешивают его с грязью как “реакционера” и сторонника “реставрации”, они усердно доказывают, что “Гегель… философ реставрации… что он восхваляет бюрократический конституционализм в его абсолютной форме, что общая идея его философии истории подчинена и служит философскому направлению эпохи реставрации” и так далее и тому подобное (см. “Нобати” № 6. Статьи В. Черкезишвили). Правда, об этом никто с ними не спорит, наоборот, каждый согласится с том что Гегель не был революционером, что он был сторонником монархии, но анархисты все же “доказывают” и считают нужным “доказывать” без конца, что Гегель – сторонник “реставрации”. Для чего? Вероятно, для того. чтобы всем этим дискредитировать Гегеля, дать почувствовать читателю, что и метод “реакционера” Гегеля “отвратителен” и ненаучен. Если это действительно так, если гг. анархисты думают этим путем опровергнуть диалектический метод, то я должен сказать, что этим путем они ничего не докажут, кроме своей собственной незадачливости. Паскаль и Лейбниц не были революционерами, но открытый ими математический метод признан ныне научным методом; Майер и Гельмгольц не были революционерами, но их открытия в области физики легли в основу науки; не были [c.377] революционерами также Ламарк и Дарвин, но их эволюционный метод поставил на ноги биологическую науку… Да, этим путем гг. анархисты но докажут ничего, кроме своей собственно!) незадачливости.

Пойдем дальше. По мнению анархистов, “диалектика – это метафизика” (см. “Нобати” № 9. Ш.Г.), а так как они “хотят освободить науку от метафизики, философию от теологии” (см. “Нобати” № 3. Ш.Г.), то они и отвергают диалектический метод.

Ну и анархисты! Как говорится: “с больной головы на здоровую”. Диалектика созрела в борьбе с метафизикой, в этой борьбе она стяжала себе славу, а по мнению анархистов выходит, что “диалектика – это метафизика”! “Родоначальник” анархистов Прудон верил в то, что в мире существует раз навсегда установленная, “неизменная справедливость” (см. “Анархизм” Эльцбахера, стр. 64–68, заграничное издание), за что Прудона называли метафизиком. Маркс боролся против Прудона при помощи диалектического метода и доказывал, что раз в мире все изменяется, то должна изменяться и “справедливость”, и, следовательно, “неизменная справедливость” – это метафизическая фантазия (см. “Нищету философии” Маркса). Грузинские же ученики метафизика Прудона выступают и “доказывают”, что “диалектика – это метафизика”, что метафизика признает “непознаваемое” и “вещь в себе” и в конце концов переходит в бессодержательную теологию. В противоположность Прудону и Спенсеру Энгельс при помощи диалектического метода боролся как с метафизикой, так и с теологией (см. “Людвиг Фейербах” и “Анти-Дюринг” Энгельса). Он доказывал их смехотворную бессодержательность. Наши же анархисты “доказывают”, что Прудон и Спенсер – ученые, а Маркс и Энгельс – метафизики. Одно из двух: либо гг. анархисты обманывают самих себя, либо они не понимают, что такое метафизика. Во всяком случае, диалектический метод здесь ни в чем не повинен.

В чем еще гг. анархисты обвиняют диалектический метод? Они говорят, что диалектический метод – это “хитросплетение”, “метод софизмов”, “логическое и мыслительное сальтомортале” (см. “Нобати” № 8. Ш.Г.), “при помощи которого одинаково легко доказываются и истина и ложь” (см. “Нобати” № 4. В. Черкезишвили). [c.378]

На первый взгляд может показаться, что обвинение, выдвинутое анархистами, правильно. Послушайте, что говорит Энгельс о последователе метафизического метода: “…речь его состоит из “да – да, нет – нет; что сверх того, то от лукавого”. Для него вещь или существует или не существует, предмет не может быть самим собою и в то же время чем-нибудь другим; положительное и отрицательное абсолютно исключают друг друга…” (см. “Анти-Дюринг”. Введение). Как же так! – горячится анархист. – Разве возможно, чтобы один и тот же предмет в одно и то же время был и хорошим и плохим?! Ведь это “софизм”, “игра слов”, ведь его значит, что “вы хотите с одинаковой легкостью доказать и истину и ложь!..”

Однако вдумаемся в суть дела. Сегодня мы требуем демократической республики, демократическая же республика укрепляет буржуазную собственность; можно ли сказать, что демократическая республика везде и всегда хороша? Нет, нельзя! Почему? Потому, что демократическая республика хороша только “сегодня”, когда мы разрушаем феодальную собственность, но “завтра”, когда мы приступим к разрушению буржуазной и установлению социалистической собственности, демократическая республика уже но будет хороша, наоборот, она превратится в оковы, которые мы разобьем и отбросим прочь; а так как жизнь находится в постоянном движении, так как нельзя разрывать прошлое и настоящее, так как мы одновременно боремся и против феодалов и против буржуазии, – то мы и говорим: поскольку демократическая республика уничтожает феодальную собственность, постольку она хороша, и мы защищаем ее; но поскольку она укрепляет буржуазную собственность, постольку она нехороша, и поэтому мы критикуем ее. Выходит, что демократическая республика одновременно и “хороша” и “плоха”, и, таким образом, на поставленный вопрос можно ответить и “да” и “нет”. Именно такие факты имел в визу Энгельс, когда он приведенными выше словами доказывал правильность диалектического метода. Анархисты же не поняли этого и приняли это за “софизм”! Анархисты, конечно, вольны замечать или не замечать этих фактов, они даже могут на песчаном берегу не замечать песка, – это их право. Но при чем тут диалектический метод, который, в отличие от анархистов, не смотрит на жизнь [c.379] закрытыми глазами, чувствует биение пульса жизни и прямо говорит: раз жизнь изменяется, раз жизнь движется, – всякое жизненное явление имеет две тенденции: положительную и отрицательную; первую из них мы должны защищать, а вторую отвергать? Удивительный народ анархисты: они все время твердит о “справедливости”, а с диалектическим методом обращаются весьма несправедливо!

Пойдем дальше. По мнению наших анархистов, “диалектическое развитие есть развитие катастрофическое, согласно которому сначала полностью уничтожается прошлое, а затем совершенно обособленно утверждается будущее… Катаклизмы Кювье порождались неизвестными причинами, катастрофы же Маркса – Энгельса порождаются диалектикой” (см. “Нобати” № 8. Ш.Г.). А в другом месте тот же автор говорит, что “марксизм опирается на дарвинизм и относится к нему некритически” (см. “Нобати” № 6).

Вдумайтесь хорошенько, читатель!

Кювье отрицает дарвиновскую эволюцию, он признает только катаклизмы, а катаклизм – неожиданный взрыв, “порождаемый неизвестными причинами”. Анархисты говорят, что марксисты примыкают к Кювье и, следовательно, отвергают дарвинизм.

Дарвин отвергает катаклизмы Кювье, он признает постепенную эволюцию. И вот те же анархисты говорят, что “марксизм опирается на дарвинизм и относится к нему некритически”, следовательно, марксисты не являются сторонниками катаклизмов Кювье.

Вот она – анархия! Как говорится: унтер-офицерская вдова сама себя высекла! Ясно, что Ш.Г. из восьмого номера “Нобати” забыл о том, что говорил Ш.Г. из шестого номера. Который же из них прав: шестой или восьмой номер? Или оба они лгут?

Обратимся к фактам. Маркс говорит: “На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или – что является только юридическим выражением этого – с отношениями собственности… Тогда наступает эпоха социальной революции”. Но “ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все [c.380] производительные силы, для которых она дает достаточно простора…” (см. К. Маркс, “К критике политической экономии”. Предисловие). Если применить мысли Маркса к современной общественной жизни, то получится, что между современными производительными силами, имеющими общественный характер, и присвоением продуктов, имеющим частный характер, существует коренной конфликт, который должен завершиться социалистической революцией (см. Ф. Энгельс, “Анти-Дюринг”. Вторая глава третьего раздела). Как видите, по мнению Маркса и Энгельса, “революцию” (“катастрофу”) порождают не “неизвестные причины” Кювье, а совершенно определенные и жизненные общественные причины, называемые “развитием производительных сил”. Как видите, по мнению Маркса и Энгельса, революция совершается только тогда, когда достаточно созреют производительные силы, а не неожиданно, как это казалось Кювье. Ясно, что между катаклизмами Кювье и диалектическим методом нет ничего общего. С другой стороны, дарвинизм отвергает не только катаклизмы Кювье, но также и диалектически понятую революцию, в то время как, согласно диалектическому методу, эволюция и революция, количественное и качественное изменения – это две необходимые формы одного и того же движения. Ясно, что никак нельзя сказать и того, что “марксизм… некритически относится к дарвинизму”. Выходит, что “Нобати” лжет в обоих случаях, как в шестом, так и в восьмом номере.

И вот, эти лгунишки-критики” пристают к нам и твердят: хочешь не хочешь, а наша ложь лучше вашей правды! Они, вероятно, полагают, что анархисту все простительно.

Гг. анархисты еще одного не могут простить диалектическому методу: “Диалектика… не дает возможности ни выйти или выскочить из себя, ни перепрыгнуть через самого себя” (см. “Нобати” № 8. Ш.Г.). Вот это, гг. анархисты, сущая истина, тут вы, почтенные, совершенно правы: диалектический метод не дает такой возможности. Но почему не дает? А потому, что “выскакивать из себя и перепрыгивать через самого себя” – это занятие диких коз, диалектический же метод создан для людей. Вот в чем секрет!..

Таковы в общем взгляда наших анархистов на диалектический метод. [c.381]

Ясно, что анархисты не поняли диалектического метода Маркса и Энгельса, – они выдумали свою собственную диалектику и именно с нею сражаются так беспощадно.

Нам же остается только смеяться, глядя на это зрелище, ибо как не посмеяться, когда видишь, что человек борется со своей фантазией, разбивает свои собственные вымыслы и в то же время с жаром уверяет, что он разит врага.

II

Что такое материалистическая теория?

Все на свете изменяется, все в мире движется, но как происходит это изменение и в каком виде совершается это движение, – вот в чем вопрос. Мы знаем, например, что земля некогда представляла из себя раскаленную огненную массу, затем она постепенно остыла, затем возник животный мир, за развитием животного мира последовало появление такого рода обезьян, из которого впоследствии произошел человек. Но как совершалось это развитие? Некоторые говорят, что природе и ее развитию предшествовала мировая идея, которая потом легла в основу этого развития, так что ход явлений природы оказывается пустой формой развития идей. Этих людей называли идеалистами, которые впоследствии разделились на несколько направлений. Некоторые же говорят, что в мире изначально существуют две противоположные друг другу силы – идея и материя, что, в соответствии с этим, явления делятся на два ряда – идеальный и материальный, между ними происходит постоянная борьба; так что развитие явлений природы, оказывается, представляет из себя постоянную борьбу между идеальными и материальными явлениями. Этих людей называют дуалистами, которые, подобно идеалистам, делятся на различные направления. [c.382]

Материалистическая теория Маркса в корне отрицает как дуализм, так и идеализм. Конечно, в мире действительно существуют идеальные и материальные явления, но это вовсе но означает того, что они будто бы отрицают друг друга. Наоборот, идеальное и материальное суть две различные формы одного и того же явления; они вместе существуют и вместе развиваются, между ними существует тесная связь. Стало быть, у нас нет никакого основания думать, что они друг друга отрицают. Таким образом, так называемый дуализм в корне рушится. Единая и неделимая природа, выраженная в двух различных формах – в материальной и идеальной, – вот как надо смотреть на развитие природы. Единая и неделимая жизнь, выраженная в двух различных формах – в идеальной и материальной, – вот как нужно нам смотреть на развитие жизни.

Таков монизм материалистической теории Маркса. В то же время Маркс отрицает и идеализм. Неправильна та мысль, будто идея, и вообще духовная сторона, в своем развитии предшествует природе и вообще материальной стороне. Еще не было на свете живых существ, когда уже существовала так называемая внешняя, неорганическая природа. Первое живое существо – протоплазма – не обладало никаким сознанием (идеей), – оно обладало лишь свойством раздражимости и первыми зачатками ощущения. Затем у животных постепенно развивалась способность ощущения, медленно переходя в сознание сообразно с тем, как развивалась их нервная система. Если бы обезьяна не разогнула своей спины, если бы она всегда ходила на четвереньках, то потомок ее – человек – не мог бы свободно пользоваться своими легкими и голосовыми связками и, таким образом, не мог бы пользоваться речью, что существенно задержало бы развитие его сознания. Или еще: если бы обезьяна не стала на задние ноги, то потомок ее – человек – был бы вынужден всегда смотреть только вниз и только оттуда черпать свои впечатления; он не имел бы возможности посмотреть вверх и вокруг себя и, следовательно, на имел бы возможности доставить своему мозгу больше материала (впечатлений), чем обезьяна; и таким образом существенно задержалось бы развитие его сознания. Выходит, что для развития самой духовной стороны необходимо соответствующее строение организма и развитие его [c.383] нервной системы. Выходит, что развитию духовной стороны, развитию идей, предшествует развитие материальной стороны, развитие бытия. Ясно, что сначала изменяются внешние условия, сначала изменяется материя, а затем соответственно изменяются сознание и другие духовные явления, – развитие идеальной стороны отстает от развития материальных условий. Если материальную сторону, если внешние условия, если бытие и т.п. мы назовем содержанием, тогда идеальную сторону, сознание и другие подобные явления мы должны назвать формой. Отсюда возникает известное материалистическое положение: в процессе развития содержание предшествует форме, форма отстает от содержания.

То же самое нужно сказать и про общественную жизнь. И здесь материальное развитие предшествует идеальному развитию, и здесь форма отстает от своего содержания. Научного социализма еще не было и в помине, когда уже существовал капитализм и велась усиленная классовая борьба; еще нигде не возникала социалистическая идея, а процесс производства уже имел общественный характер.

Поэтому Маркс говорит: “Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание” (см. К. Маркс, “К критике политической экономии”). По мнению Маркса, экономическое развитие является материальной основой общественной жизни, ее содержанием, а юридически-политическое и религиозно-философское развитие является “идеологической формой” этого содержания, ее “надстройкой”, – поэтому Маркс говорит: “С изменением экономической основы более или менее быстро происходит перепорот во всей громадной надстройке” (см. там же).

Да и в общественной жизни сначала изменяются внешние, материальные условия, а затем мышление людей, их мировоззрение. Развитие содержания предшествует возникновению и развитию формы. Конечно, это вовсе не значит, будто, по мнению Маркса, возможно содержание без формы, как это показалось Ш.Г. (см. “Нобати” № 1. “Критика монизма”). Содержание без формы невозможно, но дело в том, что та или иная форма, ввиду ее отставания от содержания, никогда полностью не соответствует этому содержанию, и, таким образом, часто новое содержание “вынуждено” временно облечься в старую форму, что [c.384] вызывает конфликт между ними. В настоящее время, например, общественному содержанию производства не соответствует частный характер присвоения продуктов производства, и как раз на этой почве происходит современный социальный “конфликт”. С другой стороны, та мысль, что идея является формой существования, вовсе не означает, будто сознание по своей природе – это та же самая материя. Так думали только вульгарные материалисты (например, Бюхнер и Молешотт), теории которых в корне противоречат материализму Маркса и над которыми справедливо насмехался Энгельс в своем “Людвиге Фейербахе”. Согласно материализму Маркса, сознание и бытие, дух и материя, – это две различные формы одного и того же явления, которое, вообще говоря, называется природой; следовательно, они и не отрицают друг друга^* и, вместе с тем, не представляют собой одного и того же явления. Дело лишь в том, что в развитии природы и общества сознанию, т.е. тому, что совершается в нашей голове, предшествует соответствующее материальное изменение, т.е. то, что совершается вне нас. За тем или иным материальным изменением рано или поздно неизбежно следует соответствующее идеальное изменение, поэтому мы и говорим, что идеальное изменение является формой соответствующего материального изменения.

Таков в общем монизм диалектического материализма Маркса и Энгельса.

Хорошо, скажут нам некоторые, это все правильно по отношению к истории природы и общества. Но каким образом в нашей голове рождаются различные представления и идеи о тех или иных предметах в настоящее время? И существуют ли в действительности так называемые внешние условия, или же существуют лишь наши представления об этих внешних условиях? И если существуют внешние условия, то в какой мере возможно их восприятие и познание? [c.385]

По этому поводу мы говорим, что наши представления, наше “я” существует лишь постольку, поскольку существуют внешние условия, вызывающие впечатления в нашем “я”. Те, которые необдуманно говорят, что не существует ничего, кроме наших представлений, вынуждены отрицать наличие каких бы то ни было внешних условий и, стало быть, отрицать и существование остальных людей, кроме своего “я”, что в корне противоречит основным началам науки и жизненной деятельности. Да, внешние условия действительно существуют; эти условия существовали до нас и будут существовать после нас, их восприятие и познание возможно тем скорее и легче, чем чаще и сильнее воздействуют они на наше сознание. Что касается того, каким образом рождаются в настоящее время в нашей голове различные представления и идеи о тех или иных предметах, то по этому поводу мы должны заметить, что здесь вкратце повторяется то же, что происходит в истории природы и общества. И в данном случае предмет, находящийся вне нас, предшествует нашему представлению об этом предмете, и в данном случае наше представление, форма, отстает от предмета, как от своею содержания, и т.д. Если я смотрю на дерево и вижу его, это означает лишь то, что еще до того, как в моей голове родилось представление о дереве, существовало само дерево, которое вызвало у меня соответствующее представление.

Нетрудно понять, какое значение должен иметь монистический материализм Маркса и Энгельса для практической деятельности людей. Если наше мировоззрение, наши нравы и обычаи вызваны внешними условиями, если негодность юридических и политических форм зиждется на экономическом содержании, тогда ясно, что мы должны содействовать коренному переустройству экономических отношений, чтобы вместе с ними в корне изменились нравы и обычаи народа и политический строй страны.

Вот что об этом говорит Карл Маркс:

“Не требуется большого остроумия, чтобы усмотреть связь между учением материализма… и социализмом. Если человек черпает все свои знания, ощущения и проч. из чувственного мира… то надо, стало быть, так устроить окружающий мир, чтобы человек познавал в нем истинно человеческое, чтобы он [c.386] привыкал в нем воспитывать в себе человеческие свойства… Если человек несвободен в материалистическом смысле, т.е. если он свободен не вследствие отрицательной силы избегать того или другого, а вследствие положительной силы проявлять свою истинную индивидуальность, то должно не наказывать преступления отдельных лиц, а уничтожить антисоциальпые источники преступления… Если характер человека создастся обстоятельствами, то надо, стало быть, сделать обстоятельства человечными” (см. “Людвиг Фейербах”. Приложение “К. Маркс о французском материализме XVIII века”).

Такова связь между материализмом и практической деятельностью людей.

* * *

Как смотрят анархисты на монистический материализм Маркса и Энгельса?

Если диалектика Маркса берет свое начало от Гегеля, то его материализм является развитием материализма Фейербаха. Это хорошо известно анархистам, и они пытаются, используя недостатки Гегеля и Фейербаха, очернить диалектический материализм Маркса – Энгельса. В отношении Гегеля мы уже указывали, что такие уловки анархистов не могут доказать ничего, кроме их собственного полемического бессилия. То же самое надо сказать и в отношения Фейербаха. Вот, например, они усиленно подчеркивают, что “Фейербах был пантеистом…”, что он “обожествил человека…” (см. “Нобати” № 7. Д. Деленди), что, “по мнению Фейербаха, человек есть то, что он ест…”, что отсюда Маркс якобы сделал такой вывод: “Следовательно, самым главным и самым первым является экономическое положение” и т.д. (см. “Нобати” № 6. Ш.Г.). Правда, в пантеизме Фейербаха, в обожествлении им человека и в других подобных его ошибках никто из нас не сомневается, наоборот, Маркс и Энгельс первые вскрыли ошибки Фейербаха, но анархисты, тем не менее, считают нужным снова “разоблачать” уже разоблаченные ошибки Фейербаха. Почему? Вероятно, потому, что, браня Фейербаха, хотят как-нибудь очернить и материализм, который Маркс [c.387] заимствовал у Фейербаха и затем научно развил его. Разве у Фейербаха не могли быть наряду с ошибочными мыслями и правильные? Мы утверждаем, что такими уловками анархисты нисколько не поколеблют монистического материализма, разве только докажут свое собственное бессилие.

В среде самих анархистов существует разноголосица во взглядах на материализм Маркса. Если послушать г-на Черкезишвили, то оказывается, что Маркс и Энгельс ненавидят монистический материализм; но его мнению, их материализм вульгарный, а не монистический: “Та великая наука натуралистов с ее системой эволюции, трансформизмом и монистическим материализмом, которую тик сильно ненавидит Энгельс… избегала диалектики” и т.д. (см. “Нобати” № 4. В. Черкезишвили). Выходит, что естественно-научный материализм, который нравится Черкезишвили и который ненавидел Энгельс, был монистическим материализмом. Другой же анархист говорит нам, что материализм Маркса и Энгельса является монистическим, а поэтому и заслуживает того, чтобы его отвергнуть. “Историческая концепция Маркса является атавизмом Гегеля. Монистический материализм абсолютного объективизма вообще и экономический монизм Маркса в частности невозможны в природе и ошибочны в теории… Монистический материализм является плохо прикрытым дуализмом и компромиссом между метафизикой и наукой…” (см. “Нобати” № 6. Ш.Г.). Выходит, что монистический материализм неприемлем, так как Маркс и Энгельс не только не ненавидели его, а, напротив, сами были монистическими материалистами, вследствие чего монистический материализм надо отвергнуть.

Вот анархия! Сами еще не разобрались в существе материализма Маркса, сами еще не поняли, является он монистическим материализмом или нет, сами еще не столковались между собой о его достоинствах и недостатках, а уж оглушают нас своим бахвальством: мы, мол, критикуем и сравниваем с землей материализм Маркса. Уже из этого видно, насколько основательной может быть их “критика”.

Пойдем дальше. Некоторые анархисты, оказывается, даже не знают того, что в науке есть разные виды материализма и между ними имеется большое различие: есть, например, вульгарный [c.388] материализм (в естествознании и истории), отрицающий значение идеальной стороны и ее воздействие на материальную сторону; но есть и так называемый монистический материализм, который научно рассматривает взаимоотношение идеальной и материальной сторон. Некоторые анархисты смешивают все это и в то же время с большим апломбом заявляют: хочешь – не хочешь, а материализм Маркса и Энгельса мы критикуем основательно! Послушайте: “По мнению Энгельса, а также и по мнению Каутского, Маркс оказал человечеству большую услугу тем, что он…”, между прочим, открыл “материалистическую концепцию”. “Верно ли это? Не думаем, ибо знаем… что все историки, ученые и философы, которые придерживаются того взгляда, будто общественный механизм приводится в движение географическими, климатически-теллурическими, космическими, антропологическими и биологическими условиями, – все они являются материалистами” (см. “Нобати” № 2. Ш.Г.). Вот и разговаривай с ними! Выходит, что нет разницы между “материализмом” Аристотеля и Монтескье, между “материализмом Маркса и Сен-Симона. Вот это называется понять противника и основательно его раскритиковать!..

Некоторые анархисты где-то прослышали, что материализм Маркса – это “теория желудка”, – и принялись популяризировать эту “мысль”, вероятно, потому, что бумага недорого ценится в редакции “Нобати” и эта операция ей дешево обойдется. Послушайте: “По мнению Фейербаха, человек есть то, то он ест. Эта формула магически подействовала на Маркса и Энгельса”, – и вот, по мнению анархистов, отсюда Маркс и заключил, что, “следовательно, самым главным и самым первым является экономическое положение, производственные отношения…” Далее анархисты философски поучают нас: “Сказать, что единственным средством для этой цели (общественной жизни) является еда и экономическое производство, было бы ошибкой… Если бы главным образом, монистически, едой и экономическим бытием определялась идеология, – то некоторые обжоры были бы гениями” (см. “Нобати” № 6. Ш.Г.). Вот как легко, оказывается, раскритиковать материализм Маркса: достаточно услышать от какой-нибудь институтки уличную сплетню по адресу Маркса и Энгельса, достаточно эту уличную сплетню [c.389] с философическим апломбом повторить на страницах какой то “Нобати”, чтобы сразу заслужить славу “критика”. Но скажите одно, господа: где, когда, в какой стране и какой Маркс сказал, что “еда определяет идеологию”? Почему вы не привели ни единой фразы, ни единого слова из сочинений Маркса в подтверждение вашего обвинения? Разве экономическое бытие и еда – одно и то же? Смешивать эти совершенно различные понятия простительно, скажем, какой-нибудь институтке, но как могло случиться, что вы, “сокрушители социал-демократии”, “возродители науки”, – что и вы так беззаботно повторяете ошибку институток? Да и как это еда может определять общественную идеологию? А ну-ка, вдумайтесь в свои же слова: еда, форма еды не изменяется, и в старину люди так же ели, разжевывали и переваривали пищу, как и теперь, в то время как форма идеологии все время изменяется и развивается. Античная, феодальная, буржуазная, пролетарская – вот, между прочим, какие формы имеет идеология. Разве допустимо, чтобы то, что, вообще говоря, не изменяется, определяло собой то, что все время изменяется? Идеологию определяет экономическое бытие – это действительно говорит Маркс, и это легко понять, но разве еда и экономическое бытие – одно и то же? Почему вам заблагорассудилось навязывать Марксу ваше собственное недомыслие?..

Пойдем дальше. По мнению наших анархистов, материализм Маркса “есть тот же параллелизм…”; или еще: “монистический материализм является плохо прикрытым дуализмом и компромиссом между метафизикой и наукой…” “Маркс впадает в дуализм потому, что изображает производственные отношения как материальные, а человеческие стремления и волю – как иллюзию и утопию, которая не имеет значения, хотя и существует” (см. “Нобати” № 6. Ш.Г.). Во-первых, монистический материализм Маркса не имеет ничего общего с бестолковым параллелизмом. В то время как с точки зрения материализма материальная сторона, содержание необходимо предшествует идеальной стороне, форме, – параллелизм отвергает этот взгляд и решительно заявляет, что ни материальная, ни идеальная сторона не предшествует одна другой, что обе они движутся вместо, параллельно. Во-вторых, что общего между монизмом Маркса и дуализмом, [c.390] когда нам хорошо известно (должно быть известно и вам, гг. анархисты, если вы читаете марксистскую литературу!), что первый исходит из одного принципа – природы, имеющей материальную и идеальную формы, в то время как второй исходит из двух принципов – материального и идеального, которые, согласно дуализму, взаимно отрицают друг друга? В-третьих, кто сказал, будто “человеческие стремления и воля не имеют значения”? Почему вы не укажете, где об этом говорит Маркс? Разве не о значении “стремлений и воли” говорит Маркс в “Восемнадцатом брюмера Луи Бонапарта”, в “Классовой борьбе во Франции”, в “Гражданской войне во Франции” и в других брошюрах? Почему же тогда Маркс старался в социалистическом духе развить “волю и стремления” пролетариев, зачем он вел пропаганду среди них, если он не признавал значения “стремлений и воли”? Или, о чем говорит Энгельс в своих известных статьях за 1891–94 годы, как не о “значении стремлений и воли”? Человеческие стремления и воля берут свое содержание из экономического бытия, но это вовсе не значит, что они не оказывают никакого влияния на развитие экономических отношений. Неужели нашим анархистам так трудно переварить эту простую мысль? Да, да, недаром говорят, что одно дело – страсть к критике, а другое дело – сама критика!..

Еще одно обвинение, выдвинутое гг. анархистами: “нельзя представить форму без содержания…”, поэтому нельзя сказать, что “форма отстает от содержания… они “сосуществуют”… В противном случае монизм является абсурдом” (см. “Нобати” № 1. Ш.Г.). Запутались малость гг. анархисты. Содержание без формы немыслимо, но существующая форма никогда полностью не соответствует существующему содержанию, новое содержание в известной мере всегда облечено в старую форму, вследствие чего между старой формой и новым содержанием всегда существует конфликт. Именно на этой почве происходят революции, и в этом, между прочим, выражается революционный дух материализма Маркса. Анархисты же этого не поняли и упрямо повторяют, что содержания без формы не бывает…

Таковы взгляды анархистов на материализм. Мы ограничимся сказанным. И так достаточно ясно, что анархисты выдумали собственного Маркса и приписали ему свой, [c.391] выдуманный ими “материализм”, а потом сражаются с ним. В настоящего же Маркса и в настоящий материализм не попадает ни одна пуля…

Какова связь между диалектическим материализмом и пролетарским социализмом?

Газета “Ахали Цховреба”

Перевод с грузинского

[c.392]

* Это вовсе не противоречит той мысли, что между формой и содержанием существует конфликт. Дело в том, что этот конфликт существует не между содержанием и формой вообще, а между старой формой и новым содержанием, которое ищет новой формы и стремится к ней.

Вернуться к тексту

This Stalin archive has been reproduced from Библиотека Михаила Грачева (Mikhail Grachev Library) at http://grachev62.narod.ru/stalin/ However, we cannot advise connecting to the original location as it currently generates virus warnings.

Every effort has been made to ascertain and obtain copyright pertaining to this material, where relevant. If a reader knows of any further copyright issues, please contact Roland Boer.