Центр гуманитарных наук 21-ого века

Сталин И.В.

Речь на объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б)

5 августа 1927 г.

Товарищи! Зиновьев поступил грубо нелояльно по отношению к настоящему пленуму, вернувшись в своей речи к уже решенному вопросу о международном положении.

Сейчас мы обсуждаем 4-й пункт порядка дня – “О нарушении партийной дисциплины Троцким и Зиновьевым”. Между тем Зиновьев, обходя обсуждаемый пункт, возвращается к вопросу о международном положении и пытается вновь подвергнуть обсуждению уже решенный вопрос. При этом в своей речи он заостряет вопрос против Сталина, забыв, что мы обсуждаем вопрос не о Сталине, а о нарушении партдисциплины Зиновьевым и Троцким.

Я вынужден поэтому вернуться в своей речи к некоторым сторонам решенного уже вопроса для того, чтобы показать несостоятельность выступления Зиновьева.

Я извиняюсь, товарищи, но мне придется также сказать несколько слов о выпадах Зиновьева против Сталина. (Голоса: “Просим!”.)

Первое. Зиновьев вспомнил почему-то в своей речи о колебаниях Сталина в марте 1917 года, нагородив [c.60] при этом кучу небылиц. Я никогда не отрицал, что у меня в марте месяце 1917 года были некоторые колебания, что эти колебания продолжались у меня всего одну – две недели, что с приездом Ленина в апреле 1917 года колебания эти отпали, и на Апрельской конференции 1917 года я стоял в одних рядах с тов. Лениным против Каменева и его оппозиционной группы. Обо всем этом я говорил несколько раз в нашей партийной печати (см. “На путях к Октябрю”, “Троцкизм или ленинизм?” и т. п.).

Я никогда не считал себя и не считаю безгрешным. Я никогда не скрывал не только своих ошибок, но и мимолетных колебаний. Но нельзя скрывать также и того, что никогда я не настаивал на своих ошибках и никогда из моих мимолетных колебаний не создавал платформу, особую группу и т. д.

Но какое отношение имеет этот вопрос к обсуждаемому вопросу о нарушении партдисциплины Зиновьевым и Троцким? Для чего Зиновьев, обходя обсуждаемый вопрос, возвращается к воспоминаниям марта 1917 года? Неужели он забыл о своих собственных ошибках, о своей борьбе с Лениным и своей особой платформе против партии Ленина в августе, в сентябре, октябре, ноябре 1917 года? Или, может быть, Зиновьев думает воспоминаниями из прошлого отодвинуть на задний план обсуждаемый ныне вопрос о нарушении партдисциплины Зиновьевым и Троцким? Нет, этот фокус Зиновьеву не удастся.

Второе. Зиновьев привел, далее, цитату из моего письма к нему летом 1923 года, за несколько месяцев до германской революции 1923 года. Я не помню истории этого письма. Копии этого письма я не имею [c.61] и не могу поэтому с уверенностью сказать, что Зиновьев цитировал его правильно. Я писал его, кажется, в конце июля или в начале августа 1923 года. Но я должен сказать, что это письмо безусловно правильное с начала до конца. Ссылаясь на это письмо, Зиновьев, видимо, хочет сказать, что я относился вообще скептически к германской революции 1923 года. Это, конечно, вздор.

В письме затрагивался прежде всего вопрос о немедленном взятии власти коммунистами. В июле или в начале августа 1923 года в Германии не было еще того глубокого революционного кризиса, который поднимает миллионные массы на ноги, разоблачает соглашательство социал-демократии, дезорганизует вконец буржуазию и ставит вопрос о немедленном взятии коммунистами власти. Естественно, что в обстановке июля – августа не могло быть речи о немедленном взятии власти коммунистами в Германии, имевшими к тому же меньшинство в рядах рабочего класса.

Правильна ли такая позиция? Я думаю, что правильна. На этой же позиции стояло тогда Политбюро.

Второй вопрос, затронутый в письме, касается демонстрации коммунистических рабочих в момент, когда вооруженные фашисты старались спровоцировать коммунистов на преждевременное выступление. Я стоял тогда за то, чтобы коммунисты не поддавались провокации. И не только я, но и все Политбюро разделяло эту позицию.

Но через два месяца обстановка в Германии меняется круто в сторону обострения революционного кризиса. Пуанкарэ предпринимает военное наступление на [c.62] Германию; финансовый кризис в Германии принимает катастрофический характер; в недрах германского правительства начинается развал и министерская чехарда; волна революции поднимается, взрывая социал-демократию; начинается массовая перебежка рабочих от социал-демократии к коммунистам; вопрос о взятии власти коммунистами становится на очередь дня. В этой обстановке я, как и другие члены комиссии Коминтерна, стоял решительно и определенно за немедленное взятие власти коммунистами.

Известно, что созданная тогда германская комиссия Коминтерна в составе Зиновьева, Бухарина, Сталина, Троцкого, Радека и ряда немецких товарищей имела ряд конкретных решений о прямой помощи германским товарищам в деле захвата власти.

Были ли в это время члены этой комиссии во всем солидарны между собою? Нет, не были. Разногласия шли тогда по вопросу об организации Советов в Германии. Я и Бухарин утверждали, что фабзавкомы не могут заменить Советов, и предлагали немедленную организацию пролетарских Советов в Германии. Троцкий и Радек, а также некоторые германские товарищи стояли против организации Советов, полагая, что фабзавкомов будет достаточно для взятия власти. Зиновьев колебался между этими двумя группами.

Заметьте, товарищи, речь шла тогда не о Китае, где имеется всего несколько миллионов пролетариев, а о Германии, высокопромышленной стране, где имелось тогда около 15 миллионов пролетариев.

Чем кончились тогда эти разногласия? Тем, что Зиновьев перебежал на сторону Троцкого и Радека, и вопрос о Советах был решен отрицательно.[c.63]

Правда, Зиновьев потом каялся в этих своих грехах. Но это не устраняет того факта, что Зиновьев стоял тогда на правом, оппортунистическом фланге в одном из основных вопросов германской революции, а Бухарин и Сталин стояли на революционном, коммунистическом фланге. Вот что говорил об этом потом Зиновьев:

Зиновьев говорит в этой цитате о том, что “мы ошиблись”. Кто это “мы”? Никаких “мы” не было и не могло быть тогда. Ошибся, собственно, Зиновьев, перебежавший на сторону Троцкого и Радека и ставший на их ошибочную позицию.

Таковы факты.

Уж лучше бы Зиновьеву не вспоминать о германской революции 1923 года и не срамить себя перед пленумом, тем более, что возбужденный им вопрос о германской революции не имеет, как видите, никакого отношения к обсуждаемому нами пункту четвертому порядка дня пленума.

Вопрос о Китае. У Зиновьева выходит, что Сталин в своем докладе на XIV съезде партии отождествлял, оказывается, Китай с Америкой. Это, конечно, глупость. Ни о каком отождествлении Китая с Америкой не было [c.64] и не могло быть речи в моем докладе. На самом деле речь шла в моем докладе лишь о праве китайского народа на национальное объединение и национальною освобождение от иностранного ига. Заостряя вопрос против империалистической прессы, я говорил, что ежели вы, господа империалисты, считаете правильной, по крайней мере на словах, национальную войну в Италии, национальную войну в Америке, национальную войну в Германии за объединение и за освобождение от иностранного ига, то чем Китай хуже этих стран и почему китайский народ не имеет права на свое национальное объединение и освобождение.

Вот что я говорил в своем докладе, не задевая вовсе вопроса о перспективах и задачах китайской революции с точки зрения коммунизма.

Правомерна ли такая постановка вопроса в борьбе с буржуазной прессой? Ясно, что правомерна. Зиновьев не понимает этой простой вещи, но в этом уж виновата его непонятливость, а не что-либо другое.

Зиновьев считает, оказывается, неправильной политику превращения уханского Гоминдана, когда он был революционным, в ядро будущей революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. Спрашивается, что же тут неправильного? Разве это не факт, что уханский Гоминдан в начале этого года был революционным? Почему же Зиновьев кричал о “всемерной поддержке” уханского Гоминдана, если уханский Гоминдан не был революционным? Почему же оппозиция клялась, что она стоит за оставление компартии в составе уханского Гоминдана, если он не был тогда революционным? Чего стоили бы коммунисты, которые, входя в уханский Гоминдан и пользуясь [c.65] там влиянием, не попытались потащить за собой гоминдановских попутчиков и не попробовали бы превратить уханский Гоминдан в ядро революционно-демократической диктатуры? Я бы сказал, что такие коммунисты не стоили бы ни гроша.

Правда, эта попытка не удалась, так как империалисты и феодалы Китая оказались на данной стадии сильнее, чем революция, и китайская революция потерпела в связи с этим временное поражение. Но разве из этого следует, что политика компартии была неправильна?

В 1905 году русские коммунисты тоже пытались превратить существовавшие тогда Советы в ядро будущей революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. Однако эта попытка также не удалась тогда, ввиду неблагоприятного соотношения классовых сил, ввиду того, что царизм и феодалы оказались сильнее, чем революция. Следует ли из этого, что политика большевиков была неправильной? Ясно, что не следует.

Зиновьев уверяет, далее, что Ленин стоял за немедленную организацию Советов рабочих депутатов в Китае. При этом Зиновьев ссылается на тезисы Ленина по колониальному вопросу, принятые на II конгрессе Коминтерна. Но тут Зиновьев просто вводит в заблуждение партию.

Говорилось несколько раз в печати и приходится здесь повторить, что в тезисах Ленина нет ни единого слова о Советах рабочих депутатов в Китае.

Говорилось несколько раз в печати и тут приходится повторить, что Ленин в своих тезисах имел в виду не Советы рабочих депутатов, а “Советы крестьян”, [c.66] “народные Советы”, “Советы трудящихся”, причем он специально оговаривался, что речь идет о таких странах, “где нет или почти нет промышленного пролетариата”.

Можно ли отнести Китай к разряду тех стран, где “нет или почти нет промышленного пролетариата”? Ясно, что нельзя. Можно ли создавать в Китае крестьянские Советы, Советы трудящихся, народные Советы, не создавая предварительно классовых Советов рабочего класса? Ясно, что нельзя. Так зачем обманывает партию оппозиция ссылкой на тезисы Ленина?

Вопрос о передышке. Ленин говорил в 1921 году, по окончании гражданской войны, что мы имеем теперь некую передышку от войны, каковую передышку надо использовать для строительства социализма. Зиновьев придирается теперь к Сталину, утверждает, что он превратил эту передышку в период передышки, что будто бы противоречит тезису об угрозе войны между СССР и империалистами.

Нечего и говорить, что Зиновьев делает здесь глупую и смешную придирку. А разве это не факт, что мы не имеем военных столкновений между империалистами и СССР вот уже семь лет? Можно ли назвать этот семилетний период периодом передышки? Ясно, что можно и нужно назвать. Ленин говорил не раз о периоде Брестского мира, однако всякому известно, что этот период продолжался не болев одного года. Почему однолетний период Брестского мира можно назвать периодом, а семилетний период передышки нельзя назвать периодом передышки? Как можно занимать объединенный пленум ЦК и ЦКК такой смешной и глупой придиркой? [c.67]

О диктатуре партии. Несколько раз говорилось в нашей партийной печати, что Зиновьев извращает ленинское понятие “диктатуры” партии, отождествляя диктатуру пролетариата с диктатурой партии. Несколько раз говорилось в нашей партийной печати, что под “диктатурой” партии Ленин понимал руководство партии в отношении рабочего класса, то есть не насилие партии над рабочим классом, а руководство в порядке убеждения, в порядке политического воспитания рабочего класса, а именно, руководство одной партии, которая не делит и не хочет его делить с другими партиями.

Зиновьев этого не понимает, извращает ленинское понимание. Извращая же ленинское понимание “диктатуры” партии, Зиновьев, может быть сам того не понимая, открывает дорогу для насаждения в партии “аракчеевщины”, для оправдания клеветы Каутского на Ленина о том, что Ленин якобы проводит “диктатуру партии над рабочим классом”. Хорошо ли это? Ясно, что нехорошо. Кто же тут виноват, если Зиновьев не понимает этих простых вещей?

О национальной культуре. То, что здесь наболтал Зиновьев о национальной культуре, следовало бы увековечить для того, чтобы партия знала, что Зиновьев является противником развития национальной культуры народов СССР на советской основе, что он является на деле сторонником колонизаторства.

Мы считали и считаем лозунг национальной культуры в эпоху господства буржуазии в многонациональном государстве лозунгом буржуазным. Почему? Потому, что лозунг национальной культуры в период господства буржуазии в таком государстве означает [c.68] духовное подчинение трудящихся масс всех национальностей руководству буржуазии, ее господству, ее диктатуре.

После взятия власти пролетариатом мы провозгласили лозунг развития национальной культуры народов СССР на основе Советов. Что это значит? Это значит, что мы приспособляем развитие национальной культуры среди народов СССР к интересам и потребностям социализма, к интересам и потребностям пролетарской диктатуры, к интересам и потребностям трудящихся всех национальностей СССР.

Значит ли это, что мы теперь против национальной культуры вообще? Нет, не значит. Это значит лишь то, что мы теперь за развитие национальной культуры народов СССР, национального языка, школы, печати и т.д. на основе Советов. А что значит оговорка “на основе Советов”? Это значит, что по своему содержанию развиваемая Советской властью культура народов СССР должна быть культурой общей для всех трудящихся, культурой социалистической, по своей же форме она есть и будет культурой неодинаковой для всех народов СССР, культурой национальной, культурой различной для народов СССР сообразно различию в языке и в национальных особенностях. Об этом я и говорил в своей речи в КУТВ года три тому назад²⁷. В этом духе и действовала все время наша партия, поощряя развитие национальных советских школ, национальной советской печати и других культурных учреждений, “национализацию” партийного аппарата, “национализацию” советского аппарата и т.д. и т.п.

Именно поэтому Ленин в своих письмах к товарищам, работающим в национальных областях и республиках, [c.69] призывал к развитию национальной культуры этих областей и республик на основе Советов.

Именно потому, что после взятия власти пролетариатом мы все время шли по этому пути, именно поэтому удалось нам создать невиданное в мире интернациональное здание, называемое Союзом Советских Социалистических Республик.

И вот Зиновьев думает теперь перевернуть все это, зачеркнуть, похоронить, объявляя войну национальной культуре. И эта колонизаторская болтовня по национальному вопросу называется у него ленинизмом) Не смешно ли это, товарищи!

О строительстве социализма в одной стране. Зиновьев и вообще оппозиция (Троцкий, Каменев), несмотря на ряд жестоких поражений в этом вопросе, вновь и вновь цепляются за этот вопрос, отнимая у пленума время. Они пытаются изобразить дело так, что тезис о возможности победы социализма в СССР является будто бы не теорией Ленина, а “теорией” Сталина.

Едва ли нужно доказывать, что такое утверждение оппозиции является попыткой оппозиции обмануть партию. Разве это не факт, что именно Ленин, а не кто-либо другой, заявил еще в 1915 году о возможности победы социализма в одной стране²⁸? Разве это не факт, что именно Троцкий, а не кто-либо другой, выступил тогда же с возражениями против Ленина, назвав заявление Ленина “национальной ограниченностью”? При чем же тут “теория” Сталина?

Разве это не факт, что именно Каменев и Зиновьев, а не кто-либо другие, поплелись в хвосте за Троцким в 1925 году и объявили учение Ленина о возможности победы социализма в одной стране “национальной [c.70] ограниченностью”? Разве это не факт, что наша партия в лице ее XIV конференции приняла специальную революцию о возможности победоносного строительства социализма в СССР²⁹, вопреки полуменьшевистской теории Троцкого?

Почему Троцкий, Зиновьев и Каменев обходят эту резолюцию XIV конференции?

Разве это не факт, что наша партия в лице ее XIV съезда утвердила решение XIV конференции, заострив свое утверждение против Каменева и Зиновьева³⁰?

Разве это не факт, что XV конференция нашей партии приняла подробно обоснованное решение о возможности победы социализма в СССР³¹, заострив его против оппозиционного блока и его главы, Троцкого?

Разве это не факт, что VII расширенный пленум ИККИ утвердил эту резолюцию XV конференции ВКП(б), уличив Троцкого, Зиновьева и Каменева в социал-демократическом уклоне³²?

Спрашивается, при чем же тут “теория” Сталина?

Разве когда-либо Сталин требовал от оппозиция чего-либо другого, кроме того, чтобы она признала правильность этих решений высших инстанций нашей партии и Коминтерна?

Почему лидеры оппозиции обходят все эти факты, если у них совесть чиста? На что они рассчитывают? На обман партии? Но разве трудно понять, что обмануть нашу большевистскую партию не удастся никому.

Вот, товарищи, те вопросы, которые, собственно говоря, не имеют никакого отношения к обсуждаемому пункту о нарушении партдисциплины Троцким и Зиновьевым, но которые все же вытащил на свет Зиновьев [c.71] для того, чтобы пустить пыль в глаза и замазать обсуждаемый вопрос.

Я еще раз извиняюсь за то, что отнял у вас время и занялся разбором этих вопросов. Но я не мог поступить иначе, ибо нет других путей для того, чтобы отбить охоту у наших оппозиционеров обманывать партию.

А теперь, товарищи, позвольте перейти от “обороны” к нападению.

Основное несчастье оппозиции состоит в том, что она до сих пор еще не может понять, почему она “дошла до жизни такой”.

В самом деле, почему ее лидеры, будучи вчера еще в числе лидеров партии, стали “вдруг” отщепенцами? Чем это объяснить? Сама оппозиция склонна объяснить этот факт причинами личного характера: Сталин “не помог”, Бухарин “подгадил”, Рыков “не поддержал”, Троцкий “прозевал”, Зиновьев “проглядел” и прочее. Но это дешевое “объяснение” не представляет даже тени объяснения. Факт изоляции нынешних лидеров оппозиции от партии не есть малозначительный факт. Его, тем более, нельзя назвать случайностью. Факт отпадения нынешних лидеров оппозиции от партии имеет свои глубокие причины. Очевидно, Зиновьев, Троцкий, Каменев на чем-то свихнулись, в чем-то серьезно согрешили, – иначе партия не отвернулась бы от них, как от отщепенцев. И вот вопрос: на чем свихнулись лидеры нынешней оппозиции, чем они заслужили то, что они “дошли до жизни такой”?

Первый основной вопрос, на котором они свихнулись, это вопрос о ленинизме, вопрос о ленинской идеологии нашей партии. Они свихнулись на том, что попытались и продолжают пытаться дополнить [c.72] ленинизм троцкизмом, заменить, по сути дела ленинизм троцкизмом. Но это есть, товарищи, тягчайший грех со стороны лидеров оппозиции, которого им не могла и не может простить партия. Ясно, что партия не могла последовать за ними в этой попытке повернуть от ленинизма к троцкизму, и лидеры оппозиции оказались, ввиду этого, изолированными от партии.

Что такое нынешний блок троцкистов с бывшими ленинцами из оппозиции? Их нынешний блок есть материальное выражение попытки дополнить ленинизм троцкизмом: Слово “троцкизм” не мною выдумано. Оно пущено впервые в ход тов. Лениным, как нечто противоположное ленинизму.

В чем состоит основной грех троцкизма? Основной грех троцкизма состоит в том, что он не верит в силы и способности пролетариата СССР повести за собой крестьянство, основные массы крестьянства, как в борьбе за упрочение власти пролетариата, так и, особенно, в борьбе за победу социалистического строительства в нашей стране.

Основной грех троцкизма состоит в том, что он не понимает и, по сути дела, не признает ленинской идеи гегемонии пролетариата (в отношении к крестьянству) в деле завоевания и упрочения диктатуры пролетариата, в деле построения социалистического общества в отдельных странах.

Знали ли об этих органических недостатках троцкизма бывшие ленинцы – Зиновьев и Каменев? Да, знали. Они вчера еще кричали со всех крыш, что одно дело ленинизм, и другое – троцкизм. Они вчера еще кричали, что нельзя совместить троцкизм с ленинизмом. Но стоило им оказаться в конфликте с партией и [c.73] остаться в меньшинстве, чтобы забыть все это и повернуть к троцкизму для совместной борьбы против ленинской партии, против ее идеологии, против ленинизма.

Вы, должно быть, помните наши споры на ХIV съезде. О чем мы спорили тогда с так называемой “новой оппозицией”? О роли и значении середняка, о роли и значении основных масс крестьянства, о возможности для пролетариата повести за собой основные массы крестьянства в деле социалистического строительства, несмотря на техническую отсталость нашей страны.

Иначе говоря: мы спорили с ними о том же, о чем давно спорит наша партия с троцкизмом. Вы знаете, что результат споров на XIV съезде оказался плачевным для “новой оппозиции”. Вы знаете, что в результате этих споров “новая оппозиция” перекочевала в лагерь троцкизма по основному вопросу о ленинской идее гегемонии пролетариата в эпоху пролетарской революции. На этой почве и возник так называемый оппозиционный блок троцкистов с бывшими ленинцами из оппозиции.

Знала ли “новая оппозиция”, что V конгресс Коминтерна определил троцкизм как мелкобуржуазный уклон³³? Конечно, знала. Более того, она сама проводила соответствующую резолюцию на V конгрессе Коминтерна. Знала ли “новая оппозиция”, что ленинизм и мелкобуржуазный уклон несовместимы? Конечно, знала. Более того, она со всех крыш кричала об этом на глазах у всей партии.

Теперь судите сами: могла ли партия не отвернуться от таких лидеров, которые сжигают сегодня то, чему поклонялись вчера, которые отрицают сегодня то, к [c.74] чему громогласно призывали вчера партию, которые пытаются дополнить ленинизм троцкизмом, несмотря на то, что вчера еще называли они такую попытку изменой ленинизму? Ясно, что партия должна была отвернуться от таких лидеров.

В своем рвении перевернуть все вверх ногами оппозиция дошла даже до того, что она отрицает факт принадлежности Троцкого к меньшевикам в период до Октябрьской революции. Не удивляйтесь, товарищи,– она прямо говорит, что с 1904 года Троцкий никогда не был меньшевиком. Так ли это на самом деле? Обратимся к Ленину.

Вот что говорил Ленин в 1914 году, за три с половиной года до Октябрьской революции, о Троцком:

Выходит, таким образом, что Троцкий во время после 1903 года все время обретался вне большевистского лагеря, то перебегая в лагерь меньшевиков, то отходя от них, но не примыкая никогда к большевикам, а с 1912 года организовал блок с меньшевистскими ликвидаторами против Ленина и его партии, оставаясь в одном лагере с меньшевиками.

Что же тут удивительного, если такая “фигура” не внушает доверия нашей большевистской партии?

Что же тут удивительного в том, что оппозиционный блок, возглавляемый этой самой “фигурой”, оказался изолированным и отброшенным от партии?

Второй основной вопрос, на котором свихнулись лидеры оппозиции, есть вопрос о возможности победы [c.76] социализма в одной стране в период империализма. Ошибка оппозиции состоит в том, что она попыталась незаметно ликвиднуть учение Ленина о возможности победы социализма в одной стране.

Ни для кого не представляет теперь тайны тот факт, что Ленин еще в 1915 году, за два года до Октябрьской революции, исходя из закона неравномерности экономического и политического развития в условиях империализма, провозгласил тезис о том, что “возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране” (Ленин, т. XVIII, стр. 232).

Ни для кого не представляет теперь тайны тот факт, что именно Троцкий, а не кто-либо другой, в том же 1915 году выступил в печати против этого тезиса Ленина, заявив, что признавать возможность победы социализма в отдельных странах “значило бы становиться жертвой той самой национальной ограниченности (курсив мой. – И.Ст.), которая составляет сущность социал-патриотизма” (Троцкий, “1917”, т. III, ч. 1, стр. 89–90).

Не составляет тайны также тот общеизвестный факт, что впоследствии эта полемика между Лениным и Троцким по сути дела не прекращалась вплоть до выхода в свет последней брошюры Ленина “О кооперации”³⁴ в 1923 году, где он еще и еще раз провозглашает возможность построения “полного социалистического общества” в нашей стране.

Какие изменения произошли в истории нашей партии после смерти Ленина в связи с этим вопросом? В 1925 году на XIV конференции нашей партии [c.77] Каменев и Зиновьев, после ряда колебаний, признали учение Ленина о возможности победы социализма в одной стране и отмежевались вместе с партией от троцкизма в этом вопросе. А через несколько месяцев после этого, перед XIV съездом, когда они остались в меньшинстве в борьбе против партии и оказались вынужденными блокироваться с Троцким, – они повернули “вдруг” в сторону троцкизма, порвав с резолюцией XIV конференции нашей партии и отойдя от ленинского учения о возможности победы социализма в одной стране. В результате, полуменьшевистская болтовня Троцкого о национальной ограниченности теории Ленина становится той завесой в руках оппозиции, которой старается она прикрыть свою работу по ликвидации ленинизма в вопросе о социалистическом строительстве.

Спрашивается: что же тут удивительного, если партия, воспитанная и выкованная в духе ленинизма, сочла необходимым отвернуться после всего этого от таких ликвидаторов, а лидеры оппозиции оказались изолированными от партии?

Третий основной вопрос, на котором свихнулись лидеры оппозиции, есть вопрос о нашей партии, вопрос о ее монолитности, вопрос о ее железном единстве.

Ленинизм учит, что партия пролетариата должна быть единой и монолитной, без фракций, без фракционных центров, с единым партийным центром, с единой волей. Ленинизм учит, что интересы пролетарской партии требуют сознательного обсуждения вопросов партийной политики, сознательного отношения партийных масс к руководству партии, критики недочетов [c.78] партии, критики ее ошибок. Но ленинизм требует вместе с тем, чтобы решения партии проводились беспрекословно всеми членами партии, коль скоро эти решения приняты и одобрены руководящими органами партии.

Иначе смотрит на дело троцкизм. Для троцкизма партия есть нечто вроде федерации фракционных групп с отдельными фракционными центрами. Для троцкизма невыносима пролетарская дисциплина партии. Троцкизм не терпит пролетарского режима в партии. Троцкизм не понимает, что без железной дисциплины партии невозможно проведение диктатуры пролетариата.

Знали ли об этих органических дефектах троцкизма бывшие ленинцы из оппозиции? Конечно, знали. Более того, они со всех крыш кричали о несовместимости “организационной схемы” троцкизма с организационными принципами ленинизма. Тот факт, что оппозиция отреклась в своем заявлении от 16 октября 1926 года от понимания партии, как федерации групп, – этот факт является лишним подтверждением того, что оппозиция хромала и продолжает хромать на обе ноги в этой области. Но отречение это было словесное, неискреннее. На деле троцкисты никогда не отказывались от своих попыток навязать нашей партии троцкистскую организационную линию, а Зиновьев и Каменев помогают им в этом бесславном деле. Стоило только Зиновьеву и Каменеву остаться в меньшинстве в их борьбе против партии, чтоб они повернулись к троцкистскому, полуменьшевистскому организационному плану и провозгласили вместе с троцкистами борьбу с пролетарским режимом в партии, как лозунг дня.[c.79]

Что же тут удивительного, если наша партия не сочла возможным хоронить организационные принципы ленинизма и отбросила прочь от себя нынешних лидеров оппозиции.

Вот, товарищи, три основных вопроса, на которых свихнулись нынешние лидеры оппозиции, порвав с ленинизмом.

Можно ли после этого удивляться, что ленинская партия в свою очередь порвала с этими лидерами?

Но падение оппозиции на этом не остановилось, к сожалению. Падение оппозиции пошло дальше, доведя ее до грани, дальше которой нельзя итти, не рискуя оказаться за пределами партии.

Судите сами.

До сих пор трудно было предположить, что оппозиция, как бы она ни пала, колебнется в вопросе о безусловной обороне нашей страны. А теперь приходится не только предполагать, но и утверждать, что позиция нынешних лидеров оппозиции является позицией пораженческой. Как же иначе понять глупый и несуразный тезис Троцкого о клемансистском эксперименте в случае новой войны против СССР? Разве можно сомневаться, что это есть признак дальнейшего падения оппозиции?

До сих пор трудно было предположить, что оппозиция выдвинет когда-либо глупое и несуразное обвинение нашей партии в термидорианстве. В 1925 году, когда Залуцкий впервые заговорил о термидорианских тенденциях в нашей партии, нынешние лидеры оппозиции решительно отмежевались от него. А теперь оппозиция пала до того, что она идет дальше Залуцкого, обвиняя партию в термидорианстве. Я не понимаю [c.80] только, как могут оставаться в нашей партии люди, утверждающие, что партия стала термидорианской.

До сих пор оппозиция старалась “лишь” организовать отдельные фракционные группировки в секциях Коминтерна. А теперь она дошла до того, что организовала на глазах у всех новую партию в Германии, партию контрреволюционных пройдох Маслова и Рут Фишер, в противовес существующей там германской коммунистической партии. Но это есть позиция прямого раскола Коминтерна. От фракционных группировок в секциях Коминтерна к расколу Коминтерна, – таков путь падения лидеров оппозиции.

Характерно, что Зиновьев не отрицал в своей речи факта существования раскола в Германии. А что она, эта самая антикоммунистическая партия, организована нашей оппозицией, ото видно хотя бы из того, что антипартийные статьи и речи лидеров нашей оппозиции печатаются и распространяются в виде отдельных брошюр Масловым и Рут Фишер. (Голос: “Позор!”.)

А что означает тот факт, что оппозиционный блок выпустил в нашей печати Вуйовича для политической защиты этой второй масловско-рутфишеровской партии в Германии? Это означает то, что наша оппозиция поддерживает Маслова и Рут Фишер открыто, поддерживает против Коминтерна, против его пролетарских секций. Но это уже не есть просто фракционность, товарищи. Это есть политика открытого раскола Коминтерна. (Голоса: “Правильно!”.)

Раньше оппозиция добивалась свободы фракционных группировок в нашей партии. Теперь этого оказывается мало для нее. Теперь она становится на путь [c.81] прямого раскола, создавая новую партию в СССР со своим ЦК, со своими местными организациями. От политики фракционности к политике прямого раскола, к политике создания новой партии, к политике “оссовщины”³⁵, – вот до чего пали лидеры нашей оппозиции.

Таковы основные вехи дальнейшего падения оппозиции по пути отхода от партии и Коминтерна, по пути политики раскола в Коминтерне и ВКП(б).

Можно ли терпеть дальше такое положение? Ясно, что нельзя. Нельзя допускать политики раскола ни в Коминтерне, ни в ВКП(б). Это зло надо искоренить немедленно, если мы дорожим интересами партии и Коминтерна, интересами их единства.

Таковы обстоятельства, вынудившие ЦК поставить вопрос об исключении Троцкого и Зиновьева из состава ЦК.

Где же выход? – спросите вы.

Оппозиция загнала себя в тупик. Задача состоит в том, чтобы сделать последнюю попытку и помочь оппозиции выбраться из этого тупика. То, что здесь предложил от имени ЦКК тов. Орджоникидзе, это есть тот способ и тот максимум уступок, на который могла бы пойти партия для того, чтобы облегчить дело мира в партии.

Во-первых, оппозиция должна отказаться решительно и бесповоротно от “термидорианской” болтовни и несуразного лозунга насчет клемансистского эксперимента. Оппозиция должна понять, что с такими взглядами и с такими тенденциями нельзя оборонять нашу страну перед лицом нависшей угрозы войны. Оппозиция должна понять, что с такими взглядами и с такими тенденциями нельзя дальше сидеть в [c.82] Центральном Комитете нашей партии. (Голоса: “Правильно!”.)

Во-вторых, оппозиция должна осудить открыто и прямо раскольническую антиленинскую группу Маслова – Рут Фишер в Германии, порвав с нею всякие связи. Нельзя терпеть дальше поддержки политики раскола в Коминтерне. (Голоса: “Правильно!”.)

Нельзя оборонять СССР, поддерживая раскол в Коминтерне и дезорганизуя секции Коминтерна.

В-третьих, оппозиция должна отказаться решительно и бесповоротно от всякой фракционности и от всех тех путей, которые ведут к созданию новой партии в ВКП(б). Политика раскола не должна быть допущена в нашей партии ни за два месяца, ни за два часа до съезда нашей партии. (Голоса: “Правильно!”.)

Вот, товарищи, три основных условия, без принятия которых мы не можем допустить дальнейшего пребывания Троцкого и Зиновьева в ЦК нашей партии.

Скажут, что это есть репрессия. Да, это есть репрессия. В арсенале нашей партии репрессия никогда не считалась исключенной. Мы действуем тут на основе известной резолюции Х съезда нашей партии, на основе резолюции, написанной и проведенной на Х съезде тов. Лениным³⁶. Вот 6 и 7 пункты этой резолюции:

Голоса. Надо осуществить это сейчас же.

Сталин. Подождите, товарищи, не торопитесь. Это писал и завещал нам Ленин, ибо он знал, что такое железная дисциплина партии, что такое диктатура пролетариата. Ибо он знал, что диктатура пролетариата проводится через партию, что без партии, единой и монолитной, невозможна диктатура пролетариата.

Таковы условия, без принятия которых невозможно дальнейшее пребывание Троцкого и Зиновьева в ЦК нашей партии. Примет эти условия оппозиция – хорошо. Не примет – тем хуже для нее. (Аплодисменты.)

М.–Л., 1928.

[c.84]

²⁷ Сталин И.В. О политических задачах Университета народов Востока // Сталин И.В. Сочинения. Т. 7. С. 133–152). – 69. [c.381]

Вернуться к тексту

²⁸ В.И. Ленин. “О лозунге Соединенных Штатов Европы” (см. Сочинения, изд. 3-е, т. XVIII, стр. 232–233 и изд. 4-е, т. 21, стр. 311). – 70. [c.381]

Вернуться к тексту

²⁹ Имеется в виду резолюция “О задачах Коминтерна и РКП(б) в связи с расширенным пленумом ИККИ”, принятая XIV конференцией РКП(б), происходившей 27–29 апреля 1925 года (см. “ВКП(б) в резолюциях и решениях съездов конференций и пленумов ЦК”, ч. II, 1941, стр. 25–31) – 71. [c.381]

Вернуться к тексту

³⁰ Речь идет о резолюции по отчету Центрального Комитета принятой XIV съездом ВКП(б), происходившим 18–31 декабря 1925 года (см. “ВКП(б) в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК”, ч. II, 1941, стр. 47–53). – 71. [c.381]

Вернуться к тексту

³¹ Имеется в виду резолюция “Об оппозиционном блоке в ВКП(б)”, принятая XV конференцией ВКП(б), происходившей с 26 октября по 3 ноября 1926 года (см. “ВКП(б) в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК”, ч. II, 1941, стр. 148–155). – 71. [c.382]

Вернуться к тексту

³² Имеется в виду резолюция по русскому вопросу, принятая VII расширенным пленумом Исполкома Коминтерна, происходившим с 22 ноября по 16 декабря 1926 года (см.“Тезисы и резолюции седьмого расширенного пленума Исполкома Коминтерна”. М.–Л., 1927, стр. 60–70). – 71. [c.382]

Вернуться к тексту

³³ Речь идет о резолюции по русскому вопросу, принятой V конгрессом Коммунистического Интернационала, происходившим с 17 июня по 8 июля 1924 года (см. “V Всемирный конгресс Коммунистического Интернационала. Тезисы, резолюции и постановления”. М., 1924, стр. 175–186). – 74. [c.382]

Вернуться к тексту

³⁴ См. В.И. Ленин. Сочинения, изд. 3-е, т. XXVII, стр. 391–397. – 77. [c.382]

Вернуться к тексту

³⁵ “Оссовщина” – контрреволюционная “теория”, пытавшаяся обосновать создание троцкистской партии в СССР. Автор этой “теории” троцкист Оссовский исключен из рядов ВКП(б) в августе 1926 года. – 82. [c.382]

Вернуться к тексту

³⁶ Имеется в виду резолюция “О единстве партии”, принятая Х съездом РКП(б), происходившим 8–16 марта 1921 года (см. “ВКП(б) в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК”, ч. I, 1941, стр. 364–366). – 83. [c.382]

Вернуться к тексту

This Stalin archive has been reproduced from Библиотека Михаила Грачева (Mikhail Grachev Library) at http://grachev62.narod.ru/stalin/ However, we cannot advise connecting to the original location as it currently generates virus warnings.

Every effort has been made to ascertain and obtain copyright pertaining to this material, where relevant. If a reader knows of any further copyright issues, please contact Roland Boer.